Никто не может приблизиться к больше числу идеалов одновременно и с равным успехом . Придется выбирать доминирующий идеал и соответствующую ему группу идеалов.
Тогда в пределах этой группы прояснится порядок приоритетов, который подлежит испытанию практикой и изменениям.
Каждый человек в своей жизни стремится к тем или иным идеалам, даже если он не отдает себе в этом отчета. Если выбор идеалов предоставлен его подсознанию, его эмоциям, его темпераменту, он может выбрать правильную дорогу в жизни - при условии, что одарен интуицией. Эта одаренность в нашей все более искусственной и изобилующей конфликтами цивилизации встречается все реже.
Тот, кто в наши дни все еще полагается на свое подсознание и интуицию и считает, что в столь труднообозримых условиях, при наличии столь противоположных и несовместимых возможностей сумеет определить правильный путь, руководствуясь инстинктом, почти наверняка запутается в тяжелейших проблемах. Поскольку он даже не расценит их как проблемы, то запутается в них еще безнадежнее.
Молодые люди обычно плохо представляют себе риск, связанный с готовностью руководствоваться неопределенным ощущением, непродуманным сиюминутным побуждением. Поначалу крушение дерзких попыток воспринимается как стимул к дальнейшему продвижению. Нерастраченные ресурсы энергии толкают молодого человека к импульсивному образу действий, к игре ва-банк. Даже неудача, даже провал, при исправности внутреннего компаса, поначалу воспринимаются как приобретение опыта и знания жизни. Но так продолжается недолго.
По мере того как накапливаются поражения, пробуждаются сомнения в безошибочности интуиции. Надежность подсознательного выбора оказывается под вопросом. Все яснее становится необходимость обдумывания, соразмерения собственных сил и способностей с ситуацией. Тот, кто признает эту необходимость и действует с ее учетом, получает шанс продвинуться - хотя и с того места, где остановился, но все же на этаж выше.
Начало кризиса интуиции, кризиса готовности полагаться на врожденное подсознательное ощущение может
- 146 -
наступить уже в юности. Если этого не происходит в молодые годы, то почти наверняка произойдёт позже. Как ни называй эти кризисы, они всё равно разражаются, и среди них самый известный - кризис среднего возраста.
В отличие от сороконожки у нас больше тысячи ног, благоприобретенных, искусственных подпорок, а между тем инстинктивная способность использовать их подсознательно,
интуитивно не растет пропорционально их числу. Но мы и не в состоянии, даже если бы и захотели, снова избавиться от этого благоприобретенного имущества.
Мы более не можем извлечь себя из той стадии развития, в которой оказались накануне третьего тысячелетия после Рождества Христова. Человек имеет возможность ставить себе цели лишь в пределах этого измерения. Разумеется, каждый может избирать себе лишь такие идеалы, которые соответствуют его личности. Но и возможности осознания, познания не следует недооценивать, ссылаясь на неудобства и трудности. Даже если существуют внутренние и внешние границы, если неизбежны помехи и преграды, шаг в направлении к идеалам сделать можно. Только немногие способны осознать, какие силы этот шаг придает тому, кто его совершает.
Имеется множество идеалов, на выбор, и попытка составить о них общее представление является благоприятной предпосылкой. При этом можно исходить из практических форм жизни, из вообразимых, поддающихся описанию моделей и таким образом построить типологию ориентации в идеалах, которая облегчит выбор собственного поведения.
В различных сочетаниях идеалов всегда доминирует какой-нибудь один, и уже по нему выстраиваются другие идеалы. Акцентировка может быть разной, но этическая значимость идеала в смысле «желательного для всех» останется более или менее неоспоримой.
Ниже мы предпримем попытку сделать обзор, эскизно представить эти сочетания. Мы не утверждаем, что получили единственно возможный вариант, не претендуем на полноту охвата идеалов. Наша попытка - только зеркало, в котором, быть может, кто-то увидит себя по крайней мере частично. Каждый может продолжить эту игру в зеркало наблюдения, узнавания и самопознания, может представить своих друзей, сотрудников, родственников, и тем
самым приобрести бОльшую ясность в
- 147 -
представлениях о них, но прежде всего о себе самом, своём собственном поведении и возможностях.
Почему один выбирает такое, а другой - совершенно иное сочетание идеалов? Это зависит от происхождения, временной ситуации, среды, перипетий биографии и индивидуального темперамента, но и весьма существенно - от меры знания, желания и затраченной энергии. В решении следовать тому или иному идеалу и выборе столь же разумного, сколь и последовательного пути к нему обнаруживается способность человека создать себе внутреннюю и внешнюю свободу и воспользоваться ею.
Допустим, некто избрал своим важнейшим идеалом свободу. Человека этого стесняют рамки обычных условностей, насколько возможно, он их отвергает, переступает через них. Он хочет быть мобильным и независимым и вряд ли выберет профессию, которая гарантирует продвижение по службе и высокую пенсию в старости. Вероятно, он будет много ездить и часто менять род деятельности.
Идеал индивидуализма будет значить для него очень много. Конечно, он рискует больше других. Ему доставляет радость импровизация, даже если в принципе он придерживается определенной ориентации. Он хочет кем-то стать, что-то собою представлять, он не желает быть «ничем», он ищет успеха и влияния, считает идеалом творчество и созидание. С идеалом семьи, по всей вероятности, ему придется туго, он предпочтет идеал дружбы.
Люди такого склада особенно заметны во времена трудных противостояний: в периоды экономического спада, открытых социальных конфликтов, войн, послевоенной разрухи, крушений и катастроф в драматические периоды начала экономического подъема. Людей с таким характером, избравших подобное сочетание идеалов, можно было бы назвать индивидуалистами свободы.
Свобода - начальный, ключевой идеал. Ибо как можно без свободы делать выбор в пользу того или иного идеала? Только свободный выбор позволяет обрести не-обходимую дистанцию и принять решение со всей ответственностью следовать избранному идеалу.
Другой человек стремится в первую очередь к идеалу безопасности. Он хочет быть неуязвим во всем, что касается его характера и его деятельности. Для него много
Тогда в пределах этой группы прояснится порядок приоритетов, который подлежит испытанию практикой и изменениям.
Каждый человек в своей жизни стремится к тем или иным идеалам, даже если он не отдает себе в этом отчета. Если выбор идеалов предоставлен его подсознанию, его эмоциям, его темпераменту, он может выбрать правильную дорогу в жизни - при условии, что одарен интуицией. Эта одаренность в нашей все более искусственной и изобилующей конфликтами цивилизации встречается все реже.
Тот, кто в наши дни все еще полагается на свое подсознание и интуицию и считает, что в столь труднообозримых условиях, при наличии столь противоположных и несовместимых возможностей сумеет определить правильный путь, руководствуясь инстинктом, почти наверняка запутается в тяжелейших проблемах. Поскольку он даже не расценит их как проблемы, то запутается в них еще безнадежнее.
Молодые люди обычно плохо представляют себе риск, связанный с готовностью руководствоваться неопределенным ощущением, непродуманным сиюминутным побуждением. Поначалу крушение дерзких попыток воспринимается как стимул к дальнейшему продвижению. Нерастраченные ресурсы энергии толкают молодого человека к импульсивному образу действий, к игре ва-банк. Даже неудача, даже провал, при исправности внутреннего компаса, поначалу воспринимаются как приобретение опыта и знания жизни. Но так продолжается недолго.
По мере того как накапливаются поражения, пробуждаются сомнения в безошибочности интуиции. Надежность подсознательного выбора оказывается под вопросом. Все яснее становится необходимость обдумывания, соразмерения собственных сил и способностей с ситуацией. Тот, кто признает эту необходимость и действует с ее учетом, получает шанс продвинуться - хотя и с того места, где остановился, но все же на этаж выше.
Начало кризиса интуиции, кризиса готовности полагаться на врожденное подсознательное ощущение может
- 146 -
наступить уже в юности. Если этого не происходит в молодые годы, то почти наверняка произойдёт позже. Как ни называй эти кризисы, они всё равно разражаются, и среди них самый известный - кризис среднего возраста.
В отличие от сороконожки у нас больше тысячи ног, благоприобретенных, искусственных подпорок, а между тем инстинктивная способность использовать их подсознательно,
интуитивно не растет пропорционально их числу. Но мы и не в состоянии, даже если бы и захотели, снова избавиться от этого благоприобретенного имущества.
Мы более не можем извлечь себя из той стадии развития, в которой оказались накануне третьего тысячелетия после Рождества Христова. Человек имеет возможность ставить себе цели лишь в пределах этого измерения. Разумеется, каждый может избирать себе лишь такие идеалы, которые соответствуют его личности. Но и возможности осознания, познания не следует недооценивать, ссылаясь на неудобства и трудности. Даже если существуют внутренние и внешние границы, если неизбежны помехи и преграды, шаг в направлении к идеалам сделать можно. Только немногие способны осознать, какие силы этот шаг придает тому, кто его совершает.
Имеется множество идеалов, на выбор, и попытка составить о них общее представление является благоприятной предпосылкой. При этом можно исходить из практических форм жизни, из вообразимых, поддающихся описанию моделей и таким образом построить типологию ориентации в идеалах, которая облегчит выбор собственного поведения.
В различных сочетаниях идеалов всегда доминирует какой-нибудь один, и уже по нему выстраиваются другие идеалы. Акцентировка может быть разной, но этическая значимость идеала в смысле «желательного для всех» останется более или менее неоспоримой.
Ниже мы предпримем попытку сделать обзор, эскизно представить эти сочетания. Мы не утверждаем, что получили единственно возможный вариант, не претендуем на полноту охвата идеалов. Наша попытка - только зеркало, в котором, быть может, кто-то увидит себя по крайней мере частично. Каждый может продолжить эту игру в зеркало наблюдения, узнавания и самопознания, может представить своих друзей, сотрудников, родственников, и тем
самым приобрести бОльшую ясность в
- 147 -
представлениях о них, но прежде всего о себе самом, своём собственном поведении и возможностях.
Почему один выбирает такое, а другой - совершенно иное сочетание идеалов? Это зависит от происхождения, временной ситуации, среды, перипетий биографии и индивидуального темперамента, но и весьма существенно - от меры знания, желания и затраченной энергии. В решении следовать тому или иному идеалу и выборе столь же разумного, сколь и последовательного пути к нему обнаруживается способность человека создать себе внутреннюю и внешнюю свободу и воспользоваться ею.
Допустим, некто избрал своим важнейшим идеалом свободу. Человека этого стесняют рамки обычных условностей, насколько возможно, он их отвергает, переступает через них. Он хочет быть мобильным и независимым и вряд ли выберет профессию, которая гарантирует продвижение по службе и высокую пенсию в старости. Вероятно, он будет много ездить и часто менять род деятельности.
Идеал индивидуализма будет значить для него очень много. Конечно, он рискует больше других. Ему доставляет радость импровизация, даже если в принципе он придерживается определенной ориентации. Он хочет кем-то стать, что-то собою представлять, он не желает быть «ничем», он ищет успеха и влияния, считает идеалом творчество и созидание. С идеалом семьи, по всей вероятности, ему придется туго, он предпочтет идеал дружбы.
Люди такого склада особенно заметны во времена трудных противостояний: в периоды экономического спада, открытых социальных конфликтов, войн, послевоенной разрухи, крушений и катастроф в драматические периоды начала экономического подъема. Людей с таким характером, избравших подобное сочетание идеалов, можно было бы назвать индивидуалистами свободы.
Свобода - начальный, ключевой идеал. Ибо как можно без свободы делать выбор в пользу того или иного идеала? Только свободный выбор позволяет обрести не-обходимую дистанцию и принять решение со всей ответственностью следовать избранному идеалу.
Другой человек стремится в первую очередь к идеалу безопасности. Он хочет быть неуязвим во всем, что касается его характера и его деятельности. Для него много
- 148 -
значит идеал порядочности, которую никто не ставит под сомнение. Его место - в границах условностей, которые он суверенно соблюдает и использует как свою защиту.
Поскольку он не желает, чтобы задевали его, он и сам никого не задевает. Он уважает права других и хочет, чтобы и другие не угрожали его правам. Напротив, он будет испытывать к другим и вызывать к себе чувство доверия.
Он будет ценить идеал упорядоченной жизни, хороших отношений со своим частным и общественным окружением. Со временем он добьется прочной крыши над головой и твердой почвы под ногами, благодаря ловкости последовательности и энергии.
Одним из его идеалов будет разумное приспособление к возможностям и условиям окружения, осмотрительность в поступках, чуткое лавирование, которое позволит избежать напряженных отношений, но все же достичь намеченной цели. Ему важно выбрать обозримый, надежный профессиональный путь, который не сулит приключений, но внушает уважение, создать хорошую семью, которую он окружит заботой и вниманием, и обычно у него есть к этому способности.
Этот характер чаше встречается в периоды, благоприятные для подобного сочетания идеалов, в эпохи общественного порядка и более или менее спокойного развития. Его можно назвать коммуникативно-гармоническим, внушающим доверие типом. Люди такого склада обычно отличаются надежностью.
Идеал надежности и безопасности связан с идеалами осмотрительности, личного миролюбия и очень точной, осторожной оценки реальности.
Третий исповедует идеал жизнелюбия. Он во всем ищет положительные стороны, находит удовлетворение в контакте с этими позитивными сторонами жизни в усилении их. Однако идеал наслаждения необязательно сводится к материальному гедонизму. Жизнелюбивый человек может подняться до того уровня, на котором он включает в круг своих увлечений других людей, заражает их своим преклонением перед красотой и субстанциональными ценностями, умеет видеть, слышать, понимать, понимать, переживать и испытывать за это благодарность.
В таком случае признаётся идеал игры, которая не фальсифицирует реальность, не эстетизирует её, познаёт и использует эстетические возможности реальности. Осознание игры как переживаемой, проживаемой роли
- 149 -
может стать всего лишь метафорой, которая не затушевывает действительность. Ключевым здесь является слово «личность» как особа, как частное лицо, как «действующее лицо», но и как «личина», маска.
Жажда жизни, стремление к радости может привести к философскому равновесию и в результате к такой жизни, когда почти все удается. Жизнерадостность вовсе не предполагает непременный эгоцентризм. Решающими являются такие критерии, как культура, широта мировоззрения, понимание человеческого окружения, возможностей и пределов отдельного человека.
Подобные люди не слишком тщеславны и не слишком склонны к карьеризму. Обычно они занимают не самое престижное, но приятное место в профессии, которая вызывает у них некоторый, хотя и не жгучий, интерес, дает им фундамент и сценическую площадку.
Позитивное мироощущение, жизнеутверждающая позиция может находить себе выражение в традиционных областях, в аранжировке межличностных отношений, в увлечении различными сферами искусства — как музейного, так и авангардного, а также проявляться в тяге к природе, в наслаждении пейзажем, водой и небом, солнцем, теплом и снегом, в занятиях разными видами спорта, в следовании идеалам Руссо и Торо, призывавших вернуться от цивилизации к безмятежному существованию на лоне природы.
Однако и техническая цивилизация может оказаться подходящей ареной игры. Тогда приобретают значение самолеты, путешествия, телевидение, видеозаписи, классические и современные дискотеки, коллекции видеокассет и магнитофонных записей, портативные транзисторы.
Часто один и тот же человек предается и тому, и другому увлечению. Обе позиции могут дополнять друг друга, а могут и входить в противоречие, в зависимости от того, удалось ли согласовать между собой эти принципы.
Характеры, которым соответствует такое сочетание идеалов, встречаются во все эпохи, во всех общественных слоях и социальных средах. Пожалуй, в данном случае речь идет о форме человеческой жизни, обладающей высокой степенью приспособляемости. Разумеется, возможности приспособления кардинально изменяются при изменении ситуаций. Людей такого склада можно встретить в самых различных обстоятельствах, среди рабочих
- 150 -
и крестьян точно так же, как и среди сильных мира сего, но и среди людей преуспевающих - там, где их, казалось бы, и следовало искать, - они встречаются реже. Их можно встретить на фронтах войны и в глубоком тылу, они могут быть и солдатами, и офицерами, и штатскими в периоды экономического подъема и во времена кризисов. Бывают среди них и носители народной мудрости, бывают и высокообразованные интеллектуалы. Их, пожалуй, можно считать теми, кто сохраняет бодрость духа при любых обстоятельствах, кто одарен талантом принимать жизнь как она есть, кому повезло родиться в рубашке, кто не боится опасности и не поддается разлагающему воздействию изобилия.
Радость жизни тоже первичный идеал, ибо как можно вообще стремиться к идеалам, не обладая жизнелюбием, не принимая бытия, не воспринимая жизнь как величайшее благо? Радость жизни в зависимости от личной предрасположенности может быть сильнее или слабее, подчас она исчезает совсем, но все-таки человек в состоянии воспитывать ее в себе, укреплять и усиливать. Для этого необходимо найти правильную исходную позицию между желаемым и возможным, между притязанием и реальной возможностью. Идеалу жизнерадостности тоже можно научиться — тем больший эффект мы получим в результате.
Иные люди исповедуют идеал движения вперед. Они хотят усовершенствовать мир и ради этого готовы подчас на самопожертвование. Их единственные идеалы — хлеб для всех, работа для всех, мир и социальная безопасность, равенство шансов для людей всего мира.
Цель эта бесконечно далека, но таких людей это не устрашает. Они отрешаются от собственных преимуществ, от профессиональной карьеры, от имущества, от создания семьи, от личной жизни и находят удовлетворение в том, что полностью посвящают себя эволюционным, а часто и революционным преобразованиям нашего общества.
По их мнению, не только общество - сами люди должны измениться, человеческий кругозор, сознание обязаны расшириться, и тогда всякое своекорыстие чуть ли не полностью исчезнет.
Этим людям для себя ничего не надо, и того же они ожидают от других. Их личная жизнь не слишком много для них значит. Они осознают нужду, царящую в мире,
- 151 -
и делают все возможное, чтобы пробудить осознание этой нужды в кругу благоденствующей цивилизации, где ради сохранения высоких рыночных цен уничтожаются горы масла, моря молока, пирамиды фруктов. Когда они всерьез воспринимают свои идеалы, они презирают насилие, будь то чужое или свое, если оно не направлено против уголовных или политических преступников вроде Гитлера или Сталина.
Люди такого склада — мятежные и плодотворные возмутители спокойствия нашей цивилизации. Их поведение, их активность, их голос всегда вызывают ощущение дискомфорта. Они могут руководствоваться религиозными, социально-политическими, просто гуманными просветительскими мотивами. Часто их всеми силами пытаются не допустить к позициям, откуда их ясно слышно и видно, откуда они могут оказывать влияние. С другой стороны, многие из них умеют необычайно ловко и эффектно держать в своих руках средства массовой информации.
Они имеют разные профессии, чаще всего их встречаешь в интеллектуальной, буржуазной среде. Если раньше интеллектуалы с такими идеями находили наиболее горячий отклик у рабочих, то теперь рабочие и крестьяне остаются довольно индифферентными, когда речь заходит о голоде, царящем в мире, о злодеяниях в Камбодже, войне в Афганистане или на Ближнем Востоке. Их интересует в первую очередь собственное рабочее место и не только хлеб с маслом, но и достаточный досуг, автомобиль, поездка в отпуск, дачный домик на лоне природы. Исторически эта индифферентность объяснима острой нуждой, которую в прошлом испытывал рабочий класс. Но это отнюдь не означает, что процент тех, кого волнуют более глобальные проблемы, в других профессиях обещающе велик. Людей, которые распространяют это мятежное и плодотворное беспокойство, можно было бы назвать эволюционерами, революционерами, подчас тихими революционерами — в зависимости от обстоятельств.
Подобные идеалы эволюции и революции в большинстве случаев носят политическую окраску. Они относятся К числу идеалов, которые особенно легко входят в конфликт с неподдающейся реальностью или собственным нетерпением.
Идеал движения вперед может быть целью стремлений
- 152 -
на совершенно другом пути. Его часто исповедуют ученые, техники и экономисты, которые мечтают победить, нужду, голод, болезни путем улучшения цивилизации, расширения и рационализации цивилизаторского инструментария.
Они убеждены, что только благодаря науке, технике и лучшей экономической организации возможно спасти миллионы людей от безвременной смерти, от эпидемии и бедности. Они говорят а как же иначе?
Их аргументация не питается иллюзиями. Для них человек таков, каков он есть: эгоистичный, заинтересованный только в собственных, часто недолговечных, но ощутимых преимуществах. Они убеждены, что только собственная выгода в состоянии расширить горизонты мышления, поведения, ответственности людей.
Развитие науки, техники, экономики и их распространение по всему миру приносит огромные выгоды и тем, кто способствует этому развитию. Значит, достаточно объяснить человеку, что главное — приложить максимум усилий для развития технической и экономической цивилизации, и это само собою принесет выгоду и тебе и многим другим, все большему числу людей, а в конечном счете и всему миру. Разумеется, не сразу, но с течением времени.
Люди такого склада следуют идеалу труда, достижения, созидания, повышения производительности. Они стремятся к идеалу творческого воображения, созидающей фантазии, научного познания, технической изобретательности. Их деятельность почти всегда солидно вознаграждается, как в смысле материальном, так и в смысле престижа. Они готовы снова и снова корректировать свои планы и искать приложения своей энергии и замыслам.
Обычно они предъявляют высокие требования к личному преуспеянию, накапливают имущество, инвестируют прибыли, имеют большую семью, любят представительствовать, ценят роскошь - но, как правило, не находят времени наслаждаться всем этим. Полностью отдаваясь своему делу, они подрывают здоровье, сокращают себе жизнь. Даже когда они не просто менеджеры, их подстерегает болезнь менеджеров. Их частная жизнь, несмотря на все успехи, убога и полна неразрешимых проблем. Профессиональный блеск обычно заменяет им удовлетворенность частной жизнью.
Комментариев нет:
Отправить комментарий